Минуло 22 года со времени того ЧП, которое могло окончиться катастрофой, если бы не самообладание и высокий профессионализм экипажа «Абакан-Авиа» под руководством командира корабля Александра Веденеева... Благодарность, как и память, не имеет срока давности.

Телефон зазвонил неожиданно рано. Любовь Степановна посмотрела на часы — было около шести утра.
— Алло?
— Люба, это я, — она узнала голос мужа. — Я в Москве.
Вообще-то ничего необычного в столь раннем звонке не было. Александр Сергеевич всегда ей звонил, как только прилетал в другой город. Но сегодня что-то встревожило Любовь Степановну. Накануне муж говорил ей, что следующий звонок будет из Новосибирска, а тут вдруг звонит из Москвы.
— Почему ты не в Новосибирске?
— У нас была маленькая неполадка, но теперь уже всё хорошо. Главное, ты не волнуйся, с нами всё в порядке.
Но беда была рядом. И пришла она в дом Веденеевых тем ранним звонком 10 ноября 2001 года... К одиннадцати часам дня Любовь Степановна была переполнена информацией в СМИ о ЧП в воздухе. Подробности, конечно же, не сообщались. О том, что случилось на самом деле, она узнала только через десять дней, когда в Абакан вернулся её муж. Да и он, щадя жену, похоже, многое утаил. Причём, пожалуй, никто, кроме членов комиссии, расследовавших причины случившегося, да самых близких, не знает, что благодаря именно Александру Веденееву удалось избежать ужасной катастрофы...
Со слов Любови Степановны, мы можем воспроизвести следующую картину произошедшего. Ил-76 уже летел достаточно далеко от Москвы, когда на высоте десять тысяч метров в кабине пилотов словно что-то взорвалось. Звук был настолько громким, что сначала подумали о бомбе: свежа была ещё память о терактах в Америке. Но потом увидели, что вывалилась правая форточка. Через образовавшуюся дыру в салон ворвался ураганный ветер, а вместе с ним и ужасающий холод. Температура воздуха на этой высоте — минус 60 по Цельсию. Да и обилием кислорода эта высота похвастать не может. А из разгерметизированного самолёта последние его остатки стремительно выдувались ворвавшимся ветром.
На принятие решения оставались считанные секунды. Как раз перед этим Александр ­Сергеевич отошёл от штурвала. Однако когда всё случилось, он успел прыгнуть в кресло первого пилота и взять управление самолётом в свои руки. А вот надеть кислородную маску времени не хватило — не до этого было, когда самолёт начал стремительно терять высоту (за короткое время с десяти тысяч метров он опустился до четырёх тысяч). Чтобы не терять драгоценные мгновения, маску у лица Александра держал кто-то из членов экипажа. Тогда было принято единственное верное решение — возвращаться в Москву. Службы спасения в столичных аэропортах на порядок выше, чем в том же Новосибирске. А с разгерметизированным самолётом может произойти всё что угодно не только в воздухе, но и при посадке. К счастью, обошлось, если, конечно, так можно сказать о 40 минутах полёта в продуваемой насквозь ледяным ветром громадине. Посадка прошла успешно.
Больше недели в Москве шло разбирательство. И всё это время Александр не обращал внимания на боли в позвоночнике. Съездит в частную клинику, благо их в столице много, сделает анестезию, чтобы боль не чувствовать, и вроде всё в порядке. Не обращал внимания и на постоянный шум в голове. Вернулся домой, однако боли в спине не прекращались. А через некоторое время он уже не мог ни сидеть, ни лежать. Александра Сергеевича положили в больницу. Там выяснилось: во время разгерметизации самолёта он неудачно сел в кресло первого пилота, сильно повредив позвоночник. В экстремальной ситуации, когда только от него зависела жизнь членов экипажа и пассажиров, командир не обратил внимания на острую боль. В том полёте заработал Веденеев и глухоту третьей степени, получив во время «взрыва» травму правого уха. Теперь оно практически не слышит, и, как говорят врачи, лечение бесполезно.
Уже в больнице у него начались сердечные приступы. Так, спустя месяц после происшествия, отозвался организм на перенесённый стресс. Доктора поставили ему диагноз: «мерцательная аритмия». У страдающего таким недугом человека в любой момент сердце может просто остановиться... И даже несмотря на всё это, больным, а уж тем более инвалидом, Александр Сергеевич себя не считает. Как только чувствует улучшение, идёт на работу, правда, уже не летает. Но ему, высококлассному специалисту, находится дело и на земле.
Не забывает Александра Веденеева родной экипаж. Ребята навещают, помогают достать дефицитные медикаменты, приносят подарки, подбадривают. Хотя, скорее всего, это Александр Сергеевич подбадривает их. Как говорит Любовь Степановна, его оптимизму и жизнелюбию можно только позавидовать.
Общий стаж лётной работы у Александра Веденеева около 40 лет, из них десять лет отлетал на своём Ил-76. Именно на своём! Это он десять лет назад «пригнал» в «Абакан-Авиа» первый Ил. Причём, вот ведь судьба, тогда тоже не обошлось без происшествия. Во время полёта у Александра Веденеева случился приступ аппендицита. Но он смог посадить машину. И даже добрался до дома. Более того: побрился, переоделся, вышел на улицу, поймал такси, доехал до больницы и чуть ли не сам лёг на операционный стол. Тогда Александр Сергеевич говорил: «Дай бог хотя бы десять лет отлетать!» Именно столько бог ему и дал.

Алексей КИРИЧЕНКО
Абакан