На заимку Нижняя Тридцадка, официально — посёлок Казыр Курагинского района — нас пригласили участники местного волонтёрского движения «Кошурниковец».

Каждую осень они вместе с другими энтузиастами из Красноярского края, Новосибирской области и Хакасии проводят здесь памятные мероприятия, посвящённые подвигу первых изыскателей железнодорожной магистрали Абакан — Тайшет Александра Кошурникова, Константина Стофато и Алексея Журавлёва.
Первопроходцы исследовали один из сложнейших участков будущей трассы вдоль горной реки Казыр. Однако завершить поход им не удалось. В ноябре 1942-го все трое участников экспедиции погибли.
Трагедия произошла в 50 километрах от той самой Нижней Тридцадки. Теперь небольшая таёжная деревня является местом паломничества всех, кто чтит подвиг изыскателей — железнодорожников кошурниковского и абаканского узлов, ветеранов отрасли, музейных работников, краеведов, педагогов,
а с позапрошлой недели ещё и сотрудников
газеты «Хакасия».

Здесь вам не равнина

К командировке в Казыр мы подошли со всей серьёзностью — заранее изучили карту местности, разузнали про заправки и состояние дорог. Всё-таки путь предстоял неблизкий — около 230 километров от Абакана. При этом основная часть маршрута проходила по совершенно незнакомым местам.
— Если не хотите вернуться домой заполночь, выезжайте пораньше, — предупредила приглашающая сторона. — Там последние 20 километров пути проходят по суровой таёжной грунтовке, на которой особо не разгонишься. И, да, обязательно возьмите сопровождающего: после Жаровска мобильная связь и навигатор не ловят, можно запросто заблудиться.
В назначенный день ровно в 6.00 мы отправились в путь. И с первыми лучами солнца уже въехали в Курагино, где нас ждала провожатая, художник-реставратор районного краеведческого музея Дамира Никифорова.
— С погодой сегодня определённо повезло — с самого утра тепло и солнечно, — усаживаясь в редакционный «Дастер», заметила она. — Последние годы зима вообще не особо торопится в наши края. 80 лет назад, когда группа изыскателей под руководством Александра Кошурникова отправилась в экспедицию по Восточным Саянам, климат был гораздо суровее. Согласно архивным данным, к началу октября в тайге, как правило, устанавливались минусовые температуры и выпадал снег. Даже не верится, что в таких условиях изыскатели продержались почти месяц.
В дороге Дамира напомнила нам историю экспедиции. Осенью 1942 года трое инженеров 27, 29 и 37 лет Новосибирского проектного института отправились в тайгу на государственное задание. Специалистам требовалось провести исследования на новом железнодорожном маршруте, соединяющем южные и восточные районы Сибири. Дополнительная ветка имела для страны важное стратегическое значение: незадолго до начала Великой Отечественной войны в Восточных Саянах были открыты новые месторождения железной руды. И теперь возникла необходимость как можно скорее заняться их разработкой, чтобы обеспечить военно-промышленные предприятия дополнительным сырьём. Кроме того, по новой трассе планировали наладить доставку транзитных грузов из Сибири и Дальнего Востока на фронт.
Руководителем группы назначили потомственного строителя железных дорог Александра Кошурникова. Молодой инженер имел немалый опыт работы на подобных объектах. При его непосредственном участии было спроектировано и построено около 20 магистралей.
В поход отправились сильно налегке — сказалось военное время. Из провизии удалось собрать немного хлеба, сухарей, перловую крупу, сахар, масло, кусок солёного мяса и чай. Утвари оказалось и того меньше — не нашлось ни лекарств, ни палаток. Даже топоры, которыми изыскателям предстояло прорубать себе дорогу в непролазной тайге, оказались дефицитом. Еле-еле раздобыли один.
— Сборы заняли гораздо больше времени, чем планировали изначально, — продолжила Дамира. — Из Новосибирска исследователи смогли выехать только 15 сентября. В Нижнеудинске Иркутской области, куда они прибыли, из-за чиновничьей волокиты отставание от графика увеличилось на неделю. Не обошлось без заминок и непосредственно на месте отправки экспедиции, в тофаларском посёлке Верхняя Гутара. Местные жители никак не соглашались провожать учёных до реки Казыр. Говорили, что в это время года и без того непростой путь становится ещё опаснее. С большим трудом Кошурников всё же уговорил одного старика-оленевода перенаправить их ближе к реке. Так что в экспедицию отряд первопроходцев отправился лишь 5 октября.

Время — вода

До Казыра доехали за неделю. Вести группу дальше проводник отказался, так как у оленей заканчивался корм. Поэтому изыскатели спешно построили плот, сгрузили на него всю поклажу и пустились вниз по течению.
— При первом взгляде на Казыр, допустим, в районе деревни Жербатиха или, как здесь, за Гуляевкой, складывается впечатление, что это вполне себе безобидная река, — Дамира указала на спокойный и живописный водоём за окном машины. — На самом же деле, как и все горные реки, Казыр достаточно коварен. На нём много непроходимых порогов и перекатов. Причём опасные участки встречаются не только в верховье, но практически на всём протяжении реки. Собственно, из-за этого изыскателям и пришлось строить шесть, а не три плота, как рассчитывали — они постоянно разбивались о подводные камни.
Тем не менее с главной задачей экспедиции Кошурников, Журавлёв и Стофато справились. Из 230 километров водного пути они осилили самые сложные 180. До ближайшего жилья первопроходцам оставалось совсем немного. Однако тайга как будто решила их не отпускать. На реке всё чаще стали попадаться опасные быстрины и огромные валуны, которые невозможно было преодолеть без потери дополнительного времени и сил. К тому же с середины месяца начала стремительно портиться погода, ударили морозы и повалил бесконечный мокрый снег.
Из дневника Александра Кошурникова: «31 октября. Суббота. Дело плохо, очень плохо, даже скверно, можно сказать. Продовольствие кончилось, осталось мяса каких-то два жалких кусочка, сварить два раза и всё. Идти нельзя. По бурелому, по колоднику, без дороги и при наличии слоя снега в 70 — 80 сантиметров, да вдобавок ещё мокрого, идти безумие. Единственный выход — плыть по реке от перехвата, пока ещё не замёрзла совсем… Какая-то просто насмешка — осталось до жилья всего 52 километра. И настолько они непреодолимы, что не исключена возможность, что совсем не выйдем...».
Несмотря на столь отчаянное положение, инженеры до последнего продолжали работу — собирали образцы горных пород, наносили на карту контуры будущей трассы. Кроме того, руководитель группы постоянно вёл полевой дневник, где подробно, со схемами и описаниями, обозначал каждую излучину Казыра, отмечал особенности геологического строения исследуемого участка, фиксировал произошедшие события.
— Записи, сделанные Александром Михайловичем, без преувеличения бесценны, — считает наша провожатая. — Благодаря им проектировщики смогли выбрать более доступное направление для новой трассы, соединяющей Восточную и Западную Сибирь. К тому же дневник помог раскрыть обстоятельства гибели экспедиции. 3 ноября Александр Кошурников записал: «Пишу, вероятно, последний раз. Замерзаю. Вчера, 2 ноября, произошла катастрофа. Погибли Костя и Алёша. Плот задернуло под лёд, и Костя сразу ушёл вместе с плотом. Алёша выскочил на лёд и полз метров 25 по льду с водой. К берегу добраться помог ему я, но вытащить не мог, так он и закоченел наполовину в воде. Передвигаюсь ползком. Очень тяжело. Голодный, мокрый, без огня и пищи. Вероятно, сегодня замёрзну».

Осень будет с ним всегда

Искать группу Кошурникова начали после того, как она не вышла к назначенному сроку из тайги. Отряды лыжников, пограничники, местные жители, коллеги и друзья первопроходцев прочёсывали лес. Пилоты самолёта просматривали русло реки с высоты. Поиски продолжались целый месяц, однако результата так и не дали.
Лишь следующим летом местные жители случайно наткнулись на берегу Казыра на тело мужчины в железнодорожной форме. При нём нашли документы на имя Александра Кошурникова и дневник, в котором чуть ли не пошагово рассказывалась история экспедиции.
— Похоронили Александра Михайловича на Нижней Тридцадке, — сказала Дамира Никифорова. — Останки Алексея Журавлёва и Константина Стофато отыскать, к сожалению, не удалось. Тем не менее недалеко от могилы руководителя экспедиции была установлена стела в память обо всех участниках группы. Сделали её из трёх железнодорожных рельс, устремлённых в небо. Кстати, сейчас мы всё увидим — деревня будет за ближайшим пригорком.
И действительно, тёмный коридор из многометровых елей и сосен, по которому наш кроссовер мучительно пробирался последние полтора часа, неожиданно закончился. Мы вышли из машины на залитую солнцем поляну и буквально замерли от увиденного: на фоне далёких снежных гор величественно катился синий-синий Казыр. У самой реки, опустив в стылую воду носы, лежали лодки. Прямо над ними, на склоне, выстроились в ряд дома-терема с разноцветными крышами. Чуть в стороне сверкал на солнце обелиск...
— Чё ли нравится у нас? — послышалось за спиной.
Мы оглянулись. В нескольких шагах стоял невысокий мужичок с ярко-рыжей всклокоченной бородой.
— Отдыхающие али как? — снова поинтересовался незнакомец.
— На могилу Кошурникова приехали,— ответила Дамира.
— Есть такая. Вон там, на горе, — кивнул в сторону леса мужчина и, хитро прищурившись, добавил: — Мой дед, Савелий Иннокентич, видел, как нашли покойного. Они с деревенскими мужиками в тот день рыбачили у Базыбайского порога и заметили страшную находку на дне реки у кустов возле правого берега. Дед мне потом про это рассказывал, только я тогда был совсем дитём и мало что запомнил. Хотя место, где обнаружили учёного, знаю. Мы его с той поры промеж себя называем Кошурниковской протокой.
Новый знакомый, Николай Рогалёв, предложил проводить нас до могилы Александра Михайловича. Идти было недалеко, но попутчик оказался разговорчивый, поэтому за несколько минут мы успели узнать про Нижнюю Тридцадку много интересного: что деревне больше ста лет, живут в ней в основном староверы, в своё время она выполняла роль погранзаставы с Тувой и до середины прошлого века в ней было всего пять дворов, два из которых находились на другой стороне реки.
— У нас и теперь-то не особо людно — на всю заимку едва наберётся полтора десятка домов. Но нам тутошняя глухомань только по душе. Уже четвёртое поколение здесь растёт, — сообщил Николай. — Первыми Рогалёвыми, которые поселились на Тридцадке, стали дед Савелий с бабкой. Они пришли сюда с Алтая. Тятя по юности пробовал уехать в Кемеровскую область, поработал на шахте некоторое время и вернулся. Что касается меня, то все 55 лет я провёл на одном месте. А зачем куда-то бежать, когда всё и так есть? Тайга и река рядом, дом с огородом хорошие, семья — две дочки, пять сынов и 28 внуков — живут на одной улице или в соседних сёлах. Опять же предки тут похоронены.
За разговором подошли к кладбищу. Находится оно прямо в лесу. Оград нет, могилы располагаются вразброс — восьмиконечные кресты виднеются то на опушке, то в овраге. Единственное захоронение, которое обнесено забором, накрыто мраморной плитой и отмечено мемориальными досками, — это могила Александра Кошурникова.
— Первые 30 лет могила Александра Михайловича выглядела по-другому, — сказала Дамира. — Сохранилось архивное фото конца 1960-х. На нём запечатлён огороженный цепями невысокий обелиск. В нынешнее состояние захоронение привели энтузиасты. Мемориал был установлен по инициативе слесаря красноярского локомотивного депо Гелия Боголюбова, который ещё в детстве проникся судьбой погибшей экспедиции. Он сумел организовать всех неравнодушных людей: одни разработали проект будущего памятника, другие выделили материалы, третьи помогли с их транспортировкой и установкой. 7 сентября 1972 года памятник-мемориал был открыт. Теперь это место является объектом культурного наследия федерального значения. А сам подвиг изыскателей и их невероятное самообладание — примером для нескольких поколений.

Дороги, которые мы выбираем

Экспедиция Кошурникова, Журавлёва и Стофато положила начало строительству железнодорожной линии Абакан — Тайшет. Сразу после войны изыскания будущей трассы продолжились. Масштабный проект поручили ученику Александра Михайловича Евгению Алексееву. Прежде всего ему предстояло окончательно определить, какой из вариантов дороги наиболее перспективный — на Нижнеудинск или Тайшет. Благодаря записям Кошурникова и аэрофотосъёмке горной местности от первого направления решили отказаться. В 1959 году проект утвердили. А уже спустя пять лет, 29 января 1965 года, по только что построенной магистрали прошёл первый пробный поезд.
Как позже рассказала методист первой категории регионального подразделения по сохранению исторического наследия на станции Абакан Наталья Бугаева, в новой линии продолжали нуждаться. Она требовалась для дальнейшей разгрузки основной Сибирской магистрали и усиления транспортных связей внутри края. Кроме того, трасса должна была сократить прежний путь по данному направлению более чем на 400 километров и принять на себя значительную часть грузоперевозок.
— Если Ачминдор (Ачинско-Минусинская железная дорога), построенная во времена Первой мировой войны, способствовала быстрому заселению близлежащих территорий, а также расширению торговых отношений, то трасса Абакан — Тайшет дала мощный толчок к промышленному развитию юга Сибири. Она стала в прямом смысле дорогой жизни края, — заметила Наталья Александровна. — Конкретно республике дополнительное транспортное сообщение позволило заняться разработкой новых рудных и угольных месторождений, активнее развивать сельское хозяйство, открывать крупные промышленные предприятия. Так, без этой линии совершенно точно не было бы основных промышленных гигантов Хакасии — Саяно-Шушенской ГЭС, Саянского алюминиевого завода, Абаканвагонмаша и других.
Трасса Абакан — Тайшет до сих пор остаётся определяющим фактором развития экономики в республике. По ней ежегодно перевозят до 20 миллионов тонн грузов, доставляют до места десятки тысяч пассажиров. При этом, усаживаясь в тёплый вагон и любуясь мелькающими видами за окном, мало кто задумывается, каких усилий стоило проложить эту дорогу.
— Магистраль Абакан — Тайшет называют «Трассой мужества» неслучайно, — считает сотрудница музея имени А.М. Кошурникова Людмила Ермолаева. — Она пролегает через сложнейшие горные хребты, непроходимую тайгу, стремительные реки. Построить её могли только сильные духом, обладающие высоким чувством долга, очень ответственные, смелые, любящие и знающие своё дело люди. Именно такими и были Александр Кошурников, Алексей Журавлёв и Константин Стофато. А наша задача — помнить и чтить их подвиг.

Потомки героев

Несколько лет назад участники волонтёрского движения «Кошурниковец» занялись поиском родственников первопроходцев. По Алексею Журавлёву отыскать какую-либо информацию не удалось. Зато нашлась дочь Константина Стофато — Римма. Сейчас она живёт в Казахстане. Ещё был сын Владимир. Он родился вскоре после гибели отца и, повзрослев, принял участие в строительстве железной дороги, при проектировании которой погиб Константин Аристидович. Что касается руководителя группы, Александра Кошурникова, то у него оказалось двое детей: сын Женя и дочь Нина. С Ниной Александровной кошурниковцы до сих пор поддерживают связь. Живёт она в Челябинской области. И, несмотря на свой почтенный возраст (на днях Нине Александровне исполнится 96 лет), продолжает работать учёным секретарём в Южно-Уральском научно-исследовательском институте. На связи с волонтёрами и внучка первопроходца, Нина Евгеньевна Кошурникова. К 80-летию гибели экспедиции она передала им следующее письмо:
«Здравствуй, дедушка. Мне не выпало счастья сказать эти слова тебе вживую. Я знаю о тебе только из рассказов бабушки. Я всматриваюсь в старые снимки и пытаюсь представить, как звучал твой голос. По рассказам папы ты любил шутить, значит, твой смех звучал в доме, когда ты возвращался после долгих экспедиций. Сколько же интересного слышали от тебя твои дети и бабушка. Знаю некоторые твои истории со слов папы. И вообще в нашей семье много говорили о тебе. Милый, жизнь твоя оборвалась очень рано, но ты успел сделать так много, что до сих пор память о тебе живёт в названии станций, посёлке Курагинского района, названии улиц Новосибирска, Томска. Жизнь твоя стала примером для многих, и для меня особенно. Я уже много старше тебя, я уже на пенсии. А жизнь свою посвятила детям. Сложно посчитать, сколько в моей жизни было учеников. Я надеюсь, что я сумела вложить в их души самое главное — желание быть самыми настоящими людьми, каким был ты, дедушка».

Татьяна ГОЛОВКОВА
Курагинский район
Красноярского края