Имя звонкое, яркое, но сейчас подзабытое. Между тем именно Мария Унгвицкая стала первым доктором филологических наук в современной Хакасии. С судьбой этого большого учёного и педагога неразрывно связана история ХакНИИЯЛИ и Абаканского педагогического института.

Дух Серебряного века

Умный и всегда озабоченный чем-то взгляд. Седая, в лёгком облачке завивки, голова. Кружевной воротничок, брошь, костюм, низкий каблук. А летом — сарафан со светлой блузкой, сандалии с белыми носочками и шляпка. Профессор. Мария Андреевна читала нам, первокурсникам, лекции по введению в литературоведение. Внешне строгая, она относилась к студентам лояльно. Не вводила их в трепет во время сессии.
Ведь и правда: зачем? Каждый берёт столько знаний, сколько, как ему кажется, надобно. Потом, оглядываясь назад, можно себя и потерзать: «Здесь недобрал, здесь…» В отличие от тех, кто счастливо воспользовался возможностью учиться у Унгвицкой. И эти максималисты со временем тоже стали звёздами кафедры литературы. Но до последних дней своей жизни-работы, оборвавшейся в 1985 году, непревзойдённой оставалась Мария Андреевна.
О чём лучше всех, пожалуй, сказала Лилия Серафимовна Торопова, ещё один наш учитель: «Это была Дама — седовласая, полная, даже внешне похожая на Анну Ахматову. Она принесла дух Серебряного века. Говорила веско, но умела и острое словцо вставить, всех опекала — матриарх кафедры».

От Маяковского к фольклору

Впервые же преподаватель Унгвицкая переступила порог института (ещё даже не педагогического, а учительского) на исходе 1943 года. Вошла как в свою стихию. Уже был опыт работы в школе и вузах Томска (откуда в 1942-м по семейным обстоятельствам пришлось переехать в более мягкую по климату Хакасию). И было знание плюсов и минусов школ автономии — Мария изначально работала здесь инспектором отделов народного образования. А муж её, Виктор Сахаров, преподавал физику и математику в учительском институте. Недолго. В 1943-м его не стало. С тех пор ответственность за дом, за двоих сыновей полностью легла на плечи Марии. Впрочем, и раньше, как она признавалась, «всю мужскую работу приходилось исполнять самой, например, колоть дрова...» («Муж был хорошим человеком, но слабым, больным, не приспособленным к практической жизни интеллигентом»).
Поразительно, но бесконечные хлопоты «практической жизни» никак не мешали ей делать карьеру. С 1945 года Мария Андреевна отвечала за кафедру русского языка и литературы Абаканского педагогического института, а с 1946-го стала заведовать сектором литературы и фольклора ХакНИИЯЛИ. Судьбоносный шаг! Николай Георгиевич Доможаков, стоявший у истоков научного учреждения, увлёк её перспективами изучения народного творчества хакасов и молодой национальной литературы. «Он верно подсказал интересную для меня как теоретика литературы тему: «Хакасское стихосложение», — признавала Мария Андреевна. — Работа эта превратилась в кандидатскую диссертацию». Защита её прошла в МГУ имени М.В. Ломоносова в 1953 году.
Правда, к тому времени единственным местом работы Унгвицкой остался пединститут. В ХакНИИЯЛИ ещё в мае 1951-го ей было предложено перейти в старшие научные сотрудники. Из-за незнания хакасского языка. Доможаков вынужден был подписать приказ (как «возглавлять экспедиции по сбору хакасского фольклора, руководить составлением учебников»?). После чего она задержалась там ненадолго — до завершения кандидатской.
А дальше кафедра литературы АГПИ. Погружение в работу над докторской. И никакой обиды. Тем же Николаем Доможаковым, писателем и учёным, Унгвицкая по-прежнему была очарована. Напоминала, что под его руководством «сектор литературы и фольклора ХакНИИЯЛИ...
превратился не только в ячейку исследовательской работы, но и в центр, организующий вокруг себя хакасских и русских писателей». Не зря же Александр Ойслендер, «посланец Москвы», приехавший в 1949 году организовывать Хакасское отделение Союза писателей, здесь «нашёл молодой и кипучий творческий коллектив». Энергия талантов (Иван Костяков, Михаил Чебодаев, Михаил Кильчичаков — из этого ряда), ощущение сопричастности к их свершениям (для первых номеров альманаха «Огни Хакасии» «стихи и рассказы — все до единого — прошли через обсуждение в секторе»!), очевидно, тоже вдохновили Марию Унгвицкую на перемену «учёной участи». Вместо задуманного исследования поэтического синтаксиса Маяковского она взялась изучать хакасское стихосложение. А затем и нацио­нальный фольклор.

Поднятая целина

Благо что к тому времени по хакасскому фольклору Дмитрием Чанковым, научным сотрудником ХакНИИЯЛИ и одновременно студентом АГПИ(!), был подготовлен «целый ряд подстрочных переводов текстов». Плюс переводы на русский язык Н.Ф. Катанова («Громадный материал») и на немецкий — В.В. Радлова, А. Шифнера. Вот немецким языком исследователь распрекрасно владела.
«Для исследования хакасского фольклора в то время этих переводов было более чем достаточно», — констатировала Валентина Майногашева в своём докладе к 100-летию со дня рождения первого доктора-фольклориста Хакасии. И тут же подчёркивала, что Мария Унгвицкая «оказалась тем смелым и наиболее подготовленным научным сотрудником, кто хоть и не без боязни, но посильно взялся поднимать этот гигантский пласт народной культуры». 14 лет жизни (точка отсчёта — конец 1953 года) отдала она докторской диссертации на тему «Хакасское народное поэтическое творчество», «пропахав большею частью «целинно-залежный» материал».
Трудности освоения целины лучше всего описала опять же Валентина Евгеньевна, которой выпало давать дополнительный отзыв на диссертацию: «М.А. Унгвицкая впервые осуществила исследование жанрового состава хакасского фольклора, дав его систематизацию и классификацию, а также их научное определение. Это была проблема из проблем. На этом пути её ждало очень много трудностей. Прежде всего это огромный массив фольклора, причём самого разнообразного, созданного на основе эзотерических знаний, на основе глубочайшей божественной духовности носителей фольклора, о чём тогда, в середине ХХ века, мы не имели никакого представления. Более того, принимали всё это за сказочные представления». При этом исследователь отстаивала «самобытность не только героического эпоса, но в основном всего хакасского фольклора. Видела в нём прежде всего местные корни».
«Пусть это исследование не исчерпывающе... Но как труд, впервые открывший почти «дремучую тайгу» фольклора целого народа, невозможно не признать иначе, как гигантский». Достойный утверждения степени доктора филологических наук. Что и случилось спустя некоторое время после защиты диссертации в Институте мировой литературы имени Горького АН СССР (1967 год).
Из цитат Валентины Майногашевой понятно, сколь близки по взглядам были тогда учёные дамы. О взаимном доверии и трогательный момент из воспоминаний лучшего хакасского фольклориста, знавшей, что языковой вопрос был для Марии Андреевны болью: «Став докто­ром наук, она попросила меня заключить с ней устный договор: она учит меня разговорному немецкому языку, а я её — разговорному хакасскому. К сожалению, мы не успели этого сделать — времени не было».
Доктор Унгвицкая ведь опять совмещала работу в АГПИ и ХакНИИЯЛИ. Однако же главное ими было сделано. Мария Андреевна на основе своей диссертации в соавторстве с Валентиной Евгеньевной подготовила монографию «Хакасское народное поэтическое творчество», где обширнейший материал фольклора приведён в надлежащую систему (жанровая дифференциация, классификация, периодизация героического эпоса). Сильнейший труд.

«Гордостью сердце моё наполняется...»

Несмотря на увлечённость наукой, Мария Андреевна не оставляла любимую кафедру в педвузе. Читала лекции, разрабатывала спецкурсы для студентов и пособия для учителей, рецензировала школьные программы и учебники. Руководила студенческим научным обществом факультета. Помогала молодым коллегам. Да, права была Лилия Торопова: «Матриарх кафедры». Профессор отдала ей больше 40 лет.
Равно как и самому институту, который поднимался, рос и креп на глазах Марии Андреевны. Отчего отношение к нему было очень тёплое.
«Если бы я была хакасской сказительницей, — мечтала она накануне очередного юбилея вуза, — я бы, наверное, сложила тахпах примерно такого содержания:
Институт наш в первые годы
Одно только здание имел.
Он подобен был белой птице-чайке,
И, глядя на него, волновалось моё сердце.
Наш институт, тридцатилетия достигнув,
Четыре огромных здания занимает.
Взгляну на них, как на стаю белых чаек, —
Гордостью сердце моё наполняется...»
Мария Унгвицкая могла бы воспеть и Хакасию, ставшую для неё родной. Здесь она утвердилась в своём призвании — и нашла признание (в ряду её наград есть и орден Трудового Красного Знамени). Здесь вырастила двух сыновей — и пережила невозможную для сердца матери потерю одного из них. Здесь лелеяла надежду на внуков — и ценила простые радости жизни.

Хохотушка. И очень порядочный человек

Какой она была — не за кафедрой в аудитории?
Слово Екатерине Павловне Милецкой, нашей коллеге, работавшей ещё в «Советской Хакасии»:
— Она с моей мамой, Тамарой Владимировной Данцер, дружила. А познакомила их Клавдия Александровна Яворская — читатели со стажем должны её помнить: она писала в газету отзывы на концерты, спектакли... Вот они то втроём, то вдвоём ходили в театр, премьеры не пропускали.
С мамой ей интересно было говорить и о литературе, кино. О здоровье, куда без этого, тоже вели разговоры. Ходили друг к другу в гости. Обычно чай пили, а в праздники — что и покрепче. Энергичная, простая, она любила анекдоты, всегда так зара­зительно смеялась. Хохотушка!
И была очень порядочным человеком. Один случай. В год, когда я поступала в библиотечный институт, разрешили сдавать экзамены без выезда в вуз. Литературу у меня принимала Мария Андреевна — серьёзно, без ненужного снисхождения.
Со временем она реже стала к нам приходить. «Я же на диете, — объясняла маме по телефону, — надо строго по времени есть и у меня много ограничений». «А творог-то вам можно?» — «Можно». Мария Андреевна пришла. С мамой посидели, тихонько поговорили. Пришло время прощаться. «До свидания, Тамара Владимировна. Я была у вас последний раз», — сказала Мария Андреевна. И следом мне в комнату крикнула: «Катя, до свидания!..»

* * *

...Мария Унгвицкая для всех ушла неожиданно. Вот и студенты-филологи, собравшиеся в аудитории февральским утром 1985 года, её лекции не дождались.

Вера САМРИНА

Редакция благодарит за содействие в подготовке материала Национальный архив РХ, ХГУ имени Н.Ф. Катанова и ХакНИИЯЛИ.