Повадился у нашей бабушки кто-то огурцы истреблять. И ладно бы сорвал себе, положил бы в корзиночку. Нет! Съест кончик молоденького зародыша и бросит на грядке.

— Да, соседушка, жаль! Кто-то на тебя зуб точит, — говорит тётя Клава, подружка нашей бабушки.
— А мне-то как жаль! Столько работы, столько заботы, — посетовала старушка.
— А может, это крот? — беззаботно предположила Клавдия.
— Да какой же крот? Кротов здесь и в помине не было.
— А суслик?
— Суслик не суслик, а вот мышка может повадиться, — задумалась бабушка. — Поставлю-ка я на ночь мышеловку.
И поставила. Наутро вышла в огород — батюшки! Грядка усыпана обкусанными огурчиками. Хозяйка вытянула из гряды мышеловку — ни сыра, ни тайного вредителя. Смахнула с лица непрошеные слёзы:
— Что же делать?..
Старушка решила самостоятельно защищать свой огород. И как только начало темнеть, она вышла на тропу огуречной войны. Хозяйка нарядилась в камуфляжный халат, слившийся с ночным огородом, пёстренький платочек, прихватила деревянную колотушку и, присев в сломанное кресло, которое когда-то выбросили во двор, стала поджидать незваного гостя. К двум часам ночи подул прохладный ветерок, поэтому бабуля прикрылась своим стареньким тёплым пальтишком. Долго тянулись минуты, но она не скучала в тепле да удобстве.
…Проснулась воительница от того, что солнышко светило в глаза.
— Где же это я есть? — пошевелилась она.
И, повернувшись к грядке с огурцами, запричитала:
— Проворо-о-нила вора!
К следующей ночи бабушка позвала на помощь соседку. Тётя Клава была помоложе, пошустрее, и вдвоём они смогли бы справиться с огуречным пакостником.
— Будем караулить по очереди, — предложила старушка и посмотрела на помощницу.
— Темнота-то какая! Благодать! — причмокнула карамелькой Клавдия и, натянув на себя тёплый пуловер, немигающим взглядом стала следить за грядкой.
Через некоторое время бабушка спросила у неё:
— Клав, ты что-нибудь видишь?
— Не буди лихо, пока оно тихо, — прошептала ей в ответ соседка.
Неожиданно над головами пролетела ночная птица. Она заухала, заплакала и исчезла где-то во мраке за огородами.
— Как-то жутковато сидеть. Будем петь! — предложила тётя Клава.
— Какое тут петь, молчи! — шикнула на неё старушка.
Около часа в огороде стояла полная тишина, но неожиданно у грядки с огурцами что-то зашуршало, захрустело, зачавкало. Подружки рванули… и упа-а-ли на грядку!
— Лови! — голосила одна.
— Поймала! — кричала другая.
Длинный хвост, торчащий над огуречными посадками, пронзительно взвизгнул, замяукал и заорал диким кошачьим голосом: «Караул! Хвосты грабят!»
Воришка вывернулся, как уж, из рук и исчез в неизвестном огородном направлении, только было и слышно: «Мя-а-а-у-у!»
— Ах ты, разбойник! Ах ты, злодей! Ах ты, огуречная душа! Только вернись мне домой — я те покажу! — неслось ему вдогонку.
Бабушка сразу поняла, кто портит её огурцы. Это любимый, хоть и пакостливый кот Буян.
На следующий день после ночного дежурства старушка, хорошенько выспавшись, пошла стряпать рыбный пирог.
Бледная, молчаливая тень проскользнула на кухню и исчезла под столом.
— А… пришёл, проказник, проголодался! Ну, иди же, иди, молочка тебе дам тёпленького, пирогом угощу и огурчиками молоденькими.
Счастью Буяна не было предела. Напившись молока, наевшись рыбки и зелёных огурцов, он завалился на широкий диван около любимой хозяйки, стал потягиваться, мурлыкать и заглядывать в её понимающие, добрые глаза.

Инга РУСАКОВА
Абакан