Так сказал в своё время писатель Николай Гарин-Михайловский. И жизнь убеждает в его правоте…

Я была знакома с Геннадием Степановым более десяти лет, с конца 80-х прошлого столетия. Человек среднего роста, смуглый, худощавый, с серыми задумчивыми глазами, носил небольшие тёмные усики. Говорил негромким, мягким, спокойным голосом. Гена очень много работал. Его трудоспособности, выносливости можно было только позавидовать! Встречались мы достаточно редко, по случаю семейных торжеств. Этот интеллигентный обаятельный человек умел внимательно слушать других. А это особый дар. Но когда Геннадий начинал что-то рассказывать, его глаза загорались живым огнём. Он преображался, размышляя о высоких материях: звёздах, загадках природы...
В отличие от других он почти никогда не вспоминал о негативных моментах жизни, говорил больше о хорошем.
Припоминается такой эпизод. Когда мой муж и брат Ларисы (жены Геннадия) Анатолий Петрович Катаев тяжело заболел, на его юбилей Гена решил написать маслом небольшой дружеский шарж. Хотел повеселить юбиляра. И настолько Толя был узнаваем на этом портрете, даже черты характера схвачены! Когда Гена протянул ему картинку, Анатолий широко улыбнулся и одобрительно закивал головой — понравилось! Казалось бы, мелочь? Но для больного это как бальзам... Гена был неравнодушен к чужой боли. Чтобы облегчить страдания человека, старался подарить ему хорошее настроение.
Он мечтал быть свободным художником, рисовать для души, а не то, что требует каждый рабочий день. В середине 90-х (хотя бы волей-неволей) его мечта сбылась. Гена стал так увлечённо писать картины, что порой забывал вовремя поесть, работал в мастерской до тех пор, пока не почувствует: получилось. Он создавал картины одну за другой... Живопись полностью захватила его! Как будто боялся не успеть воплотить все свои замыслы. Последние полотна, которые написал и показал мне, назывались «Саламандры. Танец Огня», «Раннее утро»...

Любовь КАТАЕВА
Абакан